Что больше всего не нравится в современном фэнтези, так это перенос реалий нашего технократического с уклоном в виртуальность мира в пространство мифа и религиозного сознания. Получается нечто изначально мертворождённое. Промывка мозгов с установлением электронно-тоталитарной системы отношений успешно продолжается, но дальше будет провал, и именно на будущее стоило бы ориентироваться. Потребительское отношение к массовой культуре должно меняться на возвращение к реальным, а не виртуальным ценностям, чтобы объединять людей, а не атомизированную массу.
Пересматривал церемонию вручения Оскара за 1996-й год, где было запоминающееся и красивое выступление Кристофера Рива. Исполнитель роли Супермена за год до этого получил травму, в результате которой был практически полностью парализован, а говорил он о том, что Америке надо решать свои внутренние проблемы и какую важную роль в этом может играть кино. Актёры до недавнего времени и в США, и у нас во многом были примерами для подражания, и понимаешь почему. Сейчас остался только шоу-бизнес, бессмысленный трёп и пиар-технологии. Всё как в "Бетономешалке" Бредбери, где марсиан победили не национальные герои, а джинсы и двести сортов колбасы. Выходит, первые больше не нужны. Сейчас верно предсказывают, что актёры будущего будут полностью компьютерными, т.е окончательно превратятся в ничто.
***
Нередко встречаются люди, которые говорят, что мы сейчас живём лучше, чем когда-либо. Ведь потрясающая ерунда, всепроникающий цинизм, утрата благородства, вещизм - да мы на полных порах движемся к тёмным векам, по крайней мере сумерки сознания уже наступили. Утрачивается культура жизни, приятие стало игровым, а искренность с дружбой остались в прошлом веке, выгода и удобство победили любовь. Ничего удивительного, что это в полной мере отразилось на кино, музыке, литературе, которые помогают людям окончательно расстаться с иллюзиями о лучшем мире, только виртуальность, только отказ от субъектности. Люди перестали радоваться жизни, они от неё получают удовольствия, подсаживаясь на них, как на наркотики. А в остальном действительно всё хорошо, у нас есть гаджеты, что, несомненно, покруче космической программы.
Дмитрий Пучков (Гоблин) о фильме "Вспомнить всё":
"Колин Фарелл проживает в дрянной квартирёшке с красоткой-женой в исполнении Кейт Бикенсел. Это смешно, но нашему зрителю непонятно. И даже когда жена "раскрывается" и задаёт вопрос "неужели ты думаешь, что Я бы стала с тобой жить?" — нашему зрителю юмор непонятен. Суть сказанного в том, что в капиталистическом обществе красота — товар, и имеет вполне конкретную цену. Любая дама приятной наружности норовит продать себя подороже, то есть найти мужика побогаче. Через это там практически не встретишь красоток на улице — все они пристроены к денежным мужчинам и по улицам бесцельно не болтаются. Улицы — они для уродливых морлоков, растущих на дрянной еде и без медицины, с такими красотки не живут. Ничего, у нас тоже всё быстро к этому идёт."
***
Кристофер Нолан считается лучшим современным режиссером, и понятно за что. Именно в его фильмах можно найти все признаки кино 21-го века:
Нет героя, есть проблемная личность, в которой понамешано и плохого, и хорошего.
Нет истории, есть ударно снятые эпизоды, дискретность происходящего.
Гиперреализм, механистичность, пафос.
Вязкая, затягивающая в себя атмосфера.
Таким образом зрителю предлагается игра, где он ассоциирует себя с персонажем, живущем в потустороннем мире, откуда нет выхода. "Бегущий человек", который никогда не сообразит, что выиграть в игре без правил можно лишь отказавшись от неё.
Но это моя трактовка, насколько мог заметить, большинство смотрит на ситуацию иначе и принимает постсовременность со всеми её особенностями как прогресс по сравнению с временем, когда над идеалами не смеялись, когда устремления были отличными от комфорта любой ценой. Агрессивное, тупое, ревущее что-то невнятное "Стадо спартанцев", видимо, и станет тем поколением свободных людей, которое добьёт западную цивилизацию.
***
Человек с помощью современного кино переживает индивидуальный опыт, никак не связанный с другими. Оно разъединяет, потому что имеет дело с эмоциями, но не смыслами, а цифровая, искусственная картинка обрамляет полное отключение от реальности. Это не увидеть мир с другой стороны, более глубокой, когда автор с помощью своего таланта раскрывает красоту мира, его сложность и многообразие. Наоборот, зачем в кино то, что мешает получать удовольствие, мешает забыться после работы. Не думать и не понимать, что происходит в жизни, - вот хорошая цель. Потом, не приходя в сознание, обсудить с другими свои галлюциногенные впечатления. Сюжеты всё более нелепые, герои всё более неадекватные, какой в этом интерес кроме терапевтического эффекта успокоения: безумие это норма, прогресс неостановим.
***
Высокие технологии дарят прекрасную возможность постоянно удивлять своим развитием, стоят дорого, но и окупаются хорошо, ведь мы живём в эпоху, когда каждый стремится ежегодно обновлять парк мобильной техники (а к чему ещё стремиться современному человеку). Сюжет становится утилитарной фунцкцией, вторичен, поэтому даже при хорошем сценарии его придётся подгонять под требования рынка, где наличие современной графики приносит больше глубокой, интересной истории. Духовные ценности это предания далёкой старины, значительная часть зрителя физически не может смотреть старое кино, оно попросту непонятно, "смешно", "картонно" и т.д. При этом на первом месте такие люди, как сценарист Лоста, известная писательница из Англии, т.е. постмодернизм в чистом виде, переосмысление, когда берут сказку и отрывают от корней, добавляют обязательных сейчас геев, твисты ради твистов, всё происходит в виртуальной реальности, минуя сердце.
Благодаря независимым проектам, ситуация в компьютерных играх немного лучше. Но если брать мэйнстрим, то всё печально: вместо проработанного мира (который вполне напоминает то, что будет после конца глобализации) и сильной литературной составляющей спецэффекты плюс промышленная усреднённость.
***
Комиксная культура 90х-00х как тенденция ухода от реальности в мир условных, виртуальных героев. В 2010е условные герои уже начинают жить реальной жизнью в роли парней из соседнего подъезда и спецназовцев.
Небывалое нашествие вампиров, оборотней, мутантов и прочих фантастических существ, причём зачастую в роли положительных героев. Мир будущего очевидно будет предлагать альтернативу человеческой природе и ценностям цивилизации, межличностные связи уже в процессе изменения.
Мелодрамы и комедии работают на формирование поверхностных форм поведения, никаких обязательств, есть только миг, бери от жизни всё.
Высокобюджетные 3D мультфильмы, холодные, от и до просчитанные сюжеты, сказка высоких технологий.
Артхаус, скандинавские триллеры и фильмы ужасов, оборотная сторона тихой европейской жизни.
"Престиж" неприятные, деструктивные главные герои, от всей истории веет мертвечиной.
"Впусти меня" зло можно одолеть только ещё большим злом, с помощью отрицания человеческой природы.
"Чёрный лебедь" обзор патологии ради обзора патологии, эффектность в ущерб истории, аттракцион для тех, кто поумнее.
***
Кино это муза, особый язык, секретный код, понимая который, открываешь в себе новые способности, загадка, которая таит в себе решение. Чем больше фильм мобилизует, чем более тонкие, глубинные струны внутри затрагивает, тем он значительнее. А ещё он может быть ориентирован на массового зрителя, показывать волнующие его вещи, и тогда главное, насколько точно и ярко фильм позволяет увидеть самого себя простому человеку, на котором и держится мир. И лучше, конечно, это будет "Однажды в Америке", "Летят журавли" или "Семь самураев", чем "Аватар" или "Тёмный рыцарь".
Мария Кувшинова: «Где находятся фильмы»?
Источник: Киношкола им. МакГаффина
Дата: 28.06.2012
Мы говорили о том, что люмьеровский кинематограф, кинематограф как коллективный опыт, совпал с историческим моментом, с потребностями западной цивилизации конца XIX века. Теперь все ровно наоборот. Я читала какие-то американские источники, в которых говорилось, что после 11 сентября произошла аутизация, окукливание общества, которое какие-то свои комплексы и радости транслирует на весь мир благодаря Голливуду.
Начался процесс аутизации, люди стали замыкаться в себе, и технологии им в этом помогли. Это не значит, что в кино стали ходить меньше, в кино продолжают ходить, box-office радует. Но уже ясно, что есть какая-то новая история, которая существует одновременно со старой историей.
На наших глазах происходит смерть пленки. Вопрос о том, является ли кинематограф кинематографом в отсутствие пленки – совершенно не праздный, это вопрос волнует всех, кто думает о кино. Огюст Люмьер, который умирал в возрасте девяноста с чем-то лет, сказал: «Моя пленка кончается». Теперь пленка кончается у нас всех и те, кто интересуются кино, думаю, согласны с тем, что кино – это магическая материя. «Магия кино» - это такой журналистский штамп. Но, тем не менее, пленка – материальный носитель этой самой магии. У кинематографа есть – по крайней мере было – тело. Это тело – пленка, она реальна и одновременно содержит иллюзию – как и кино, которое предельно реально и предельно иллюзорно. И сейчас происходит прощание с этим «телом» кинематографа.
Недавно в Берлине на кинофестивале показали документальный фильм «Бок о бок», в нем известные кинорежиссеры рассказывают об этом переходе, что с ними произошло в связи с утратой пленки. Забавно, что режиссер этого фильма – Киану Ривз, человек, который ассоциируется с «Матрицей». Сейчас, спустя 13 лет, она выглядит очень свежо, так же, как фильм «Терминатор-2». Если вы смотрите какие-то голливудские фильмы, то вы понимаете, что «Матрицу» с точки зрения прорывов, открытий в области спецэффектов никто так не превзошел. Есть какая-то революция 3D, но пока, если не считать «Аватара», можно сказать, что это революция в бизнесе. Третьего измерения в кино, мне кажется, не появилось. Кино – это иллюзия. Кстати, хороший вопрос – что произошло с иллюзией? Мне рассказывали, что современные дети не могут ходить в цирк, потому что они не понимают, почему надо удивляться хождению по проволоке.
Я кино занимаюсь лет, наверное, пятнадцать. И последние пару лет, как многие из тех, кто думает о кино, следит, пишет, я пребываю в некотором недоумении, потому что не понимаю, что будет дальше. «Что такое кино?» - так называется книга очень известного французского классика кинокритики Андре Базена, и, собственно, этим вопросом мы все сейчас задаемся. На моих глазах за последние 10-12 лет появились новые технологии, новые способы производства. Это фактически переизобретение кино, не меньшая революция, чем само появление кино в конце ХIХ века.
Антон Александров - Самый короткий фильм
Источник: Газета "Завтра"
Дата: 30 сентября 2013
В последнее время я несколько раз подряд попадал на очень странную телевизионную рекламу: «Сними самый короткий фильм – 30, 15 или 5 секунд! Получи приз!». В памяти также отложилось, что достойными призами нашим новым Кончаловским послужат китайские телефоны, с помощью которых снимать пятисекундные шедевры будет, видимо, ещё проще. Конечно, этот бред можно было бы пропустить мимо сознания и благополучно забыть, но этот конкурс, к сожалению, отражает в себе глобальную социокультурную тенденцию, которую уже невозможно игнорировать.
Покопавшись в интернете, я обнаружил, что, оказывается, это очень солидный конкурс, в жюри сидят известные стране люди, проводится мероприятие уже в четвертый раз – все по-взрослому. Сайт конкурса – microkino.ru, отражает суть данного эпического мероприятия на все 146 процентов. Микро – это одно из ключевых понятий постмодерна, который характеризуется отличительным трендом «от сложного к простому», от «макро» к «микро». Действительно, что можно снять, какую мысль реально донести за 5 секунд?
Очевидно, что за столь короткое время можно продемонстрировать только лишь эмоцию. Я не против эмоций, но нужно понимать, что эмоция довольно «простое» чувство, которое очень сложно поддается рационализации. Это как вспышка огня – яркая и эффектная, но которая исчезает через несколько секунд, не успев оформиться в осознанную мысль. Пятисекундное кино провоцирует нас мыслить исключительно эмоционально, вынося за скобки «привычные» рациональные построения.
Обычный для эпохи Модерна вопрос – а что ты понял, посмотрев это кино, заменяется вопросом – а что ты почувствовал, посмотрев этот фильм? То есть совсем еще недавно, наши родители, бабушки и дедушки во время просмотра фильма пытались что-то понимать – они выстраивали причинно-следственные связи, анализировали, делали выводы. Таким образом, задавалась «матрица» положительных и отрицательных алгоритмов поведения, добавляя зрителю новый рациональный опыт.
Из пятисекундного фильма такой опыт получить очень проблематично, соответственно, постсовременные клипы (обрезки) находятся, в этом смысле, за гранью добра и зла – они нам просто ничего не сообщают. Они могут радовать, пугать, расслаблять, смешить, но не более. Неудивительно, что отзывы на такие микро-фильмы могут быть только эмоциональные: прикольно, страшно, грустно, позитивно, круто – ну какую еще реакцию может вызвать ролик с названием «взлет реактивной мухи»?
Современные полнометражные фильмы также имеют тенденцию превращаться в набор, условно говоря, тридцатисекундных клипов, которые связаны на самом деле между собой очень и очень опосредовано. Вспомните, сколько анекдотов и насмешек породили небольшие, по сути, логические нестыковки в «Штирлице», а теперь за уши притянутые сценарные сшивки уже стали определённым стандартом киноиндустрии. Кинокритики несправедливо обличают в этих проколах сценаристов, хотя по-хорошему эти претензии нужно предъявить продюсерам, которые принуждают своих литературных негров «make show», что в вольном переводе на русский определяется выражением «сделай мне красиво».
На выходе мы получаем вместо фильма сборник клипов, каждый из которых является по сути самодостаточным «произведением», то есть фрагменты фильма можно при желании менять местами или вообще вырезать – смысл кино от этого не пострадает, так как никакого смысла и не планировалось. Бурное развитие индустрии спецэффектов позволяет «раскидать» вау-эффекты в количестве, достаточном для поддержания высокого уровня эмоционального напряжения на протяжении всего блокбастера. Поэтому фильмы теперь вполне закономерно оцениваются по количеству и качеству «бабахов» и «огогохов».
Очевидно, что «эмоциональный» тренд не ограничивается киноиндустрией. Сеть интернет, например, принципиально соблазняет человека плыть по волнам гиперссылок из ниоткуда в никуда без какой-либо рациональной связности. Показательно, что сами гиперссылки и даже, собственно, текстовую информацию стараются оформить в виде ярких, зазывающих картинок, которые как будто-то соревнуются в своей бессмысленности. Так что рост популярности в сети картинок с «ми-ми-ми котятками» и своих фоток в ванной вовсе не случаен – что-то осмысленное сказать уже тяжело, а пустоту надо чем-то заполнять. В этом контексте даже «уютная жежешечка» в какой-то момент показалась слишком «сложной» и стала замещаться микроблогом Твиттер, где действительно можно только щебетать (англ. tweet – чирикать), ведь что-то разумное вложить в 140 разрешенных символов практически невозможно.
К сожалению, описанная в статье проблема является парадигмальной и поэтому не имеет тривиальных решений. Остается только надеяться, что когда Антон Павлович Чехов говорил о краткости и таланте, он имел в виду вовсе не пятисекундную пьесу объемом в 140 символов.
Светлана Волкова - Автоматические системы управления
Источник: Livejournal
Дата: 08.04.2014
Любая ЭВМ способна делать только то, что для неё определит человек, ни больше, и ни меньше. Точнее, меньше, чем больше. Вопрос о передаче рычагов власти от партийной номенклатуры ЭВМ никогда не стоял. Гавриил Попов напрасно демонизировал АСУ. Совершенно непонятно, зачем он смешивал в одну кучу планирование и принятие решений. Это две большие разницы! Вам известна статистика? За двадцать предперестроечных лет в стране по сути не была доведена до ума ни одна подобная система, хотя не было предприятий, на которых бы отсутствовала лаборатория АСУ.
Даже "математический гений" Березовский эту проблему решить не смог и с горя предпочёл податься в мошенники. АСУ - это тупиковый путь. И не только потому, что человечество в принципе не должно передавать процесс принятия важных решений на откуп бездушной машине, но в значительной степени потому, что человек попросту не способен создать всеобъемлющий алгоритм, который смог бы учитывать все привходящие обстоятельства. Об этом писал ещё Норберт Винер, приведя в своей "Кибернетике" очаровательную новеллу об обезьяньей лапке, а я для простоты напомню известный анекдот, когда перед путником, бредущим по пустыне, нарисовался джин и спросил того о двух желаниях. Путник представил себе воду и белую женщину. В тот же момент перед ним оказался фарфоровый унитаз, исполненный в виде той самой белоснежной женщины. Галатея... Франкенштейн... Вы такого будущего хотите? Передать право принятия решений машине, это превратить человечество из субъекта в объект.
Кшиштоф Занусси: "Сердце на ладони"
Источник: Комсомольская правда
Дата: 16.08.2011
Знаете, из физики я вынес огромное уважение к тайне: физика постоянно общается с тайной. Мы видим, что то, что мы знаем, - это маленькая часть того, чего мы не знаем. Гуманитарные науки живут глубоко в своей гордыне, и им кажется, что все объяснено, что в общество можно проникнуть и увидеть его насквозь, можно понимать все процессы – это неправда. Даже для физиков некоторые процессы в человеческой жизни непонятны и необъяснимы, а искусство всегда рядом с необъяснимым. В искусстве то же: если есть тайна - есть глубина и правда, а если тайны нет, если все объясняется, как в криминальном романе, великого искусства уже не будет.
— Толерантность. Ваше отношение к этому понятию?
— Толерантность — не мое слово. Культура ее не знает. Добрую она не нужна, а со злом не надо быть толерантным. Человек культуры, которая стремится понять, а, следовательно, полюбить другого человека, никогда не будет говорить о терпимости, ведь любовь выше это понятие. Толерантность — это дрессировка . У меня дома живет девять собак-лабрадоров, у которых развиты охотничьи инстинкты, и мне не раз приходилось платить штрафы за растерзанных кур. С помощью дубины я добился того, что мои псы стали толерантны к курам, но как добиться, чтобы они их полюбили, я не знаю.
— Что скажете о противостоянии глобализма и антиглобализма?
— Это все на уровне поп-культуры. Еще ни разу не видел по-настоящему глубокого ни глобализма, ни антиглобалистов. Хотя в реальности есть огромные проблемы, которым действительно нужно сопротивляться. Надо противостоять эгоизму и безответственности крупного капитала, разрушению природы. Но часто идеализм молодых людей оказывается на службе в чьих-то интересов.
— Ваше определение свободы?
— Свободным можно быть и в тюрьме. А несвободным — на посту президента страны или директора банка. Это дело внутреннее. Если находишь мир со своей совестью — это и есть свобода. Конечно, человек имеет свои гены, на нее давит общество, происходит зомбирование, но только от человека зависит сопротивление этому всему. Мы должны противостоять ему в данных нам пределах.
— Вы не устаете повторять, что задача искусства — поиск правды и красоты. Это актуально во все эпохи?
— Поиск правды, добра и красоты — это суть и единственная задача искусства. Эта мысль принадлежит Аристотелю. Оно пробуждает совесть, гармонизирует хаос. Ибо человеку нужна помощь. Часто жизнь представляется нам бессмысленным, но под влиянием искусства мы можем хоть немного прояснить для себя его смысл. Даже когда искусство показывает Некраса, это вызывает тоску по красоте.
Сегодня проблема в том, что оно обычно ничего не выражает, в нем напрочь отсутствует мировоззрение, но надеюсь, это временное явление, это не навсегда. Некоторые виды искусства сейчас оказались в тупике, например, изобразительные. Высокая музыка ушла в тень, а популярная заполонила все пространство.
И в кино ситуация неутешительная. Еще лет 30 назад его речь была куда ярче, мощнее, разнообразнее. И зрители были более образованны. Ведь на картины Бергмана, Феллини, Антониони ходила широкая аудитория. Сегодня большинство фильмов — для примитивной публики. Такое кино было всегда, но сейчас оно преобладает. Экранная индустрия не чувствует своей миссии, она выпускает только то, что люди купят. Никто зрителя не воспитывает. Ну что же, иногда приходится и подождать. Эль Греко ждал два века, Баха забыли, и если бы не Мендельсон … А сейчас говорят, что его творчество — одно из доказательств существования Бога. Вот только не знаю, могут ждать кинокартины .
Если речь о телевидении, то везде в мире оно имеет довольно низкий уровень. Я редко смотрю сериалы, потому что это монтаж случайных бессмысленных эпизодов. Они разрушают основы, заложенные эллинами. Древнегреческая трагедия построена на решающих моментах жизни как кульминации нашего существования.
Гари Олдман: «В кино просто кошмарное положение дел»
Источник: Кинопоиск
Дата: 01.02.2014
У меня два сына растут, и они окружены всей этой новой техникой с детских лет и разбираются во всех новинках куда быстрее меня. У их поколения вырабатывается совершенно иной менталитет. Они думают иначе, мыслят уже другими категориями. Они инстинктивно понимают, как работает новый сотовый телефон, тогда как мне нужно прочитать инструкции. Если я учился по учебникам, то они имеют возможность интерактивного обучения, включающего в себя и видео, и аудио, и текст. У них есть интернет с невероятной базой данных обо всем на свете. Их восприятие мира иное, чем у меня.
И то же самое будет с их детьми, если технический прогресс будет двигаться теми же темпами, что и сейчас. Я же подозреваю, что все это будет происходит еще быстрее. Эту дверь уже не закрыть. Меняется менталитет, ориентируясь на индивидуальный опыт. Я скучаю о коллективном восприятии какого-то фильма в кинотеатре, а они предпочитают посмотреть его на своем iPad или сотовом телефоне. Лично я робофоб (Смеется.) Не смотри, что я смеюсь, я совершенно серьезно это тебе говорю. Не хочу оказаться по дороге в Лондон в самолете, который бы управлялся только автоматически. Мне хочется, чтобы в кабине пилота был пилот. А вот мои сыновья могут думать иначе. Точнее сказать, я подозреваю, что они даже задумываться об этом не будут, потому что их сознание уже работает в ином измерении."
— У вас все-таки есть еще возможность как-то направлять развитие их сознания. Вы пытаетесь привлечь их к кино?
— Конечно. Они сейчас в таком возрасте, когда я могу привить им вкус к настоящему искусству, надеясь, что это поможет им провести моральную и этическую черту в нужном месте. (Улыбается.) У меня огромная коллекция DVD, и я стараюсь выкроить время, чтобы посмотреть наиболее важные фильмы вместе с моими сыновьями, чтобы отвечать на возможные вопросы. Я не ставлю перед собой никаких особенных задач. Мне хочется, чтобы они стали всесторонне развитыми людьми. Я понятия не имею, захотят ли они работать в кино, но мне хотелось бы настроить их против трехмерных технологий. (Смеется.) Ну что тут поделать? Я старомоден.
— Каким вы видите будущее кинематографа, учитывая все эти технические новшества, спецэффекты, использование компьютерных изображений? В какую сторону кино может повернуться? В сторону чистого искусства или чистого бизнеса?
— На мой взгляд, будущее это выглядит несколько безрадостно, даже в какой-то степени угнетающе. Я фотограф-любитель, снимаю на Widelux и Rolleiflex 120 мм и 35 мм. Большинство моих знакомых кинооператоров оплакивают потерю пленки. Цифровая съемка — нули и единицы. Это электроника. Пленка — эмоции и химия. Чувствуешь разницу? Мой приятель недавно прислал мне фотографию со съемочной площадки фильма Вуди Аллена. Дивная черно-белая фотография Вуди во время съемки. Он сказал, что снял это на пленку. Даже на моем iPhone было видно, что фотография совершенно особенная. Пленку всегда чувствуешь. Текстура другая. Глубина в ней есть. Он снимал на 35 мм. Восхитительная работа.
Я вообще кино не смотрю. И телевизор не включаю. И смартфонами не пользуюсь. Мне больше нравится книгу полистать или каталог какой-нибудь выставки.
— Вы недавно сообщили, что намерены закончить свою режиссерскую карьеру. Это из-за пессимизма в отношении будущего?
— Главная причина очень проста. Каждый мой мультфильм я создаю примерно пять лет, не меньше. Параллельно с этим стараюсь работать над музеем «Гибли», хотя сосредоточиться и на том, и на другом очень сложно. Раньше, когда мне было лет сорок, я мог сделать мультфильм за год, но теперь я не в состоянии укладываться в такие сроки! Я старею, и, что еще ужаснее, стареют мои сотрудники. Как я могу быть уверен, что гарантирую им рабочие места на эти самые пять лет? Откуда я могу знать, что сделанный мной мультфильм не разорит студию? Другие студии собирают сотрудников на каждый конкретный проект, но «Гибли» устроена иначе. Мы плывем на одном корабле, и я больше не в состоянии брать на себя ответственность капитана. Ситуация труднее от года к году. Мы с продюсерами старались воспитать новое поколение аниматоров, которые могли бы стать нам достойными наследниками… Не уверен, что у нас получилось. Мне страшно за наше будущее, и лучше уж уйти.
- В ваших фильмах, хотя они все разные, присутствует ностальгический отсвет старых романтических легенд. Почему?
На самом деле реальность меня не очень-то интересует, и я опираюсь на нее лишь для того, чтобы от нее оттолкнуться. Возможно, дело в том, что современная жизнь не только полна психологических перегрузок, но и лишена поэзии. И взгляд обращается в прошлое. Я люблю сентиментальные черно-белые фильмы.
Пересматривал церемонию вручения Оскара за 1996-й год, где было запоминающееся и красивое выступление Кристофера Рива. Исполнитель роли Супермена за год до этого получил травму, в результате которой был практически полностью парализован, а говорил он о том, что Америке надо решать свои внутренние проблемы и какую важную роль в этом может играть кино. Актёры до недавнего времени и в США, и у нас во многом были примерами для подражания, и понимаешь почему. Сейчас остался только шоу-бизнес, бессмысленный трёп и пиар-технологии. Всё как в "Бетономешалке" Бредбери, где марсиан победили не национальные герои, а джинсы и двести сортов колбасы. Выходит, первые больше не нужны. Сейчас верно предсказывают, что актёры будущего будут полностью компьютерными, т.е окончательно превратятся в ничто.
***
Нередко встречаются люди, которые говорят, что мы сейчас живём лучше, чем когда-либо. Ведь потрясающая ерунда, всепроникающий цинизм, утрата благородства, вещизм - да мы на полных порах движемся к тёмным векам, по крайней мере сумерки сознания уже наступили. Утрачивается культура жизни, приятие стало игровым, а искренность с дружбой остались в прошлом веке, выгода и удобство победили любовь. Ничего удивительного, что это в полной мере отразилось на кино, музыке, литературе, которые помогают людям окончательно расстаться с иллюзиями о лучшем мире, только виртуальность, только отказ от субъектности. Люди перестали радоваться жизни, они от неё получают удовольствия, подсаживаясь на них, как на наркотики. А в остальном действительно всё хорошо, у нас есть гаджеты, что, несомненно, покруче космической программы.
Дмитрий Пучков (Гоблин) о фильме "Вспомнить всё":
"Колин Фарелл проживает в дрянной квартирёшке с красоткой-женой в исполнении Кейт Бикенсел. Это смешно, но нашему зрителю непонятно. И даже когда жена "раскрывается" и задаёт вопрос "неужели ты думаешь, что Я бы стала с тобой жить?" — нашему зрителю юмор непонятен. Суть сказанного в том, что в капиталистическом обществе красота — товар, и имеет вполне конкретную цену. Любая дама приятной наружности норовит продать себя подороже, то есть найти мужика побогаче. Через это там практически не встретишь красоток на улице — все они пристроены к денежным мужчинам и по улицам бесцельно не болтаются. Улицы — они для уродливых морлоков, растущих на дрянной еде и без медицины, с такими красотки не живут. Ничего, у нас тоже всё быстро к этому идёт."
***
Кристофер Нолан считается лучшим современным режиссером, и понятно за что. Именно в его фильмах можно найти все признаки кино 21-го века:
Нет героя, есть проблемная личность, в которой понамешано и плохого, и хорошего.
Нет истории, есть ударно снятые эпизоды, дискретность происходящего.
Гиперреализм, механистичность, пафос.
Вязкая, затягивающая в себя атмосфера.
Таким образом зрителю предлагается игра, где он ассоциирует себя с персонажем, живущем в потустороннем мире, откуда нет выхода. "Бегущий человек", который никогда не сообразит, что выиграть в игре без правил можно лишь отказавшись от неё.
Но это моя трактовка, насколько мог заметить, большинство смотрит на ситуацию иначе и принимает постсовременность со всеми её особенностями как прогресс по сравнению с временем, когда над идеалами не смеялись, когда устремления были отличными от комфорта любой ценой. Агрессивное, тупое, ревущее что-то невнятное "Стадо спартанцев", видимо, и станет тем поколением свободных людей, которое добьёт западную цивилизацию.
***
Человек с помощью современного кино переживает индивидуальный опыт, никак не связанный с другими. Оно разъединяет, потому что имеет дело с эмоциями, но не смыслами, а цифровая, искусственная картинка обрамляет полное отключение от реальности. Это не увидеть мир с другой стороны, более глубокой, когда автор с помощью своего таланта раскрывает красоту мира, его сложность и многообразие. Наоборот, зачем в кино то, что мешает получать удовольствие, мешает забыться после работы. Не думать и не понимать, что происходит в жизни, - вот хорошая цель. Потом, не приходя в сознание, обсудить с другими свои галлюциногенные впечатления. Сюжеты всё более нелепые, герои всё более неадекватные, какой в этом интерес кроме терапевтического эффекта успокоения: безумие это норма, прогресс неостановим.
***
Высокие технологии дарят прекрасную возможность постоянно удивлять своим развитием, стоят дорого, но и окупаются хорошо, ведь мы живём в эпоху, когда каждый стремится ежегодно обновлять парк мобильной техники (а к чему ещё стремиться современному человеку). Сюжет становится утилитарной фунцкцией, вторичен, поэтому даже при хорошем сценарии его придётся подгонять под требования рынка, где наличие современной графики приносит больше глубокой, интересной истории. Духовные ценности это предания далёкой старины, значительная часть зрителя физически не может смотреть старое кино, оно попросту непонятно, "смешно", "картонно" и т.д. При этом на первом месте такие люди, как сценарист Лоста, известная писательница из Англии, т.е. постмодернизм в чистом виде, переосмысление, когда берут сказку и отрывают от корней, добавляют обязательных сейчас геев, твисты ради твистов, всё происходит в виртуальной реальности, минуя сердце.
Благодаря независимым проектам, ситуация в компьютерных играх немного лучше. Но если брать мэйнстрим, то всё печально: вместо проработанного мира (который вполне напоминает то, что будет после конца глобализации) и сильной литературной составляющей спецэффекты плюс промышленная усреднённость.
***
Комиксная культура 90х-00х как тенденция ухода от реальности в мир условных, виртуальных героев. В 2010е условные герои уже начинают жить реальной жизнью в роли парней из соседнего подъезда и спецназовцев.
Небывалое нашествие вампиров, оборотней, мутантов и прочих фантастических существ, причём зачастую в роли положительных героев. Мир будущего очевидно будет предлагать альтернативу человеческой природе и ценностям цивилизации, межличностные связи уже в процессе изменения.
Мелодрамы и комедии работают на формирование поверхностных форм поведения, никаких обязательств, есть только миг, бери от жизни всё.
Высокобюджетные 3D мультфильмы, холодные, от и до просчитанные сюжеты, сказка высоких технологий.
Артхаус, скандинавские триллеры и фильмы ужасов, оборотная сторона тихой европейской жизни.
"Престиж" неприятные, деструктивные главные герои, от всей истории веет мертвечиной.
"Впусти меня" зло можно одолеть только ещё большим злом, с помощью отрицания человеческой природы.
"Чёрный лебедь" обзор патологии ради обзора патологии, эффектность в ущерб истории, аттракцион для тех, кто поумнее.
***
Кино это муза, особый язык, секретный код, понимая который, открываешь в себе новые способности, загадка, которая таит в себе решение. Чем больше фильм мобилизует, чем более тонкие, глубинные струны внутри затрагивает, тем он значительнее. А ещё он может быть ориентирован на массового зрителя, показывать волнующие его вещи, и тогда главное, насколько точно и ярко фильм позволяет увидеть самого себя простому человеку, на котором и держится мир. И лучше, конечно, это будет "Однажды в Америке", "Летят журавли" или "Семь самураев", чем "Аватар" или "Тёмный рыцарь".
Мария Кувшинова: «Где находятся фильмы»?
Источник: Киношкола им. МакГаффина
Дата: 28.06.2012
Мы говорили о том, что люмьеровский кинематограф, кинематограф как коллективный опыт, совпал с историческим моментом, с потребностями западной цивилизации конца XIX века. Теперь все ровно наоборот. Я читала какие-то американские источники, в которых говорилось, что после 11 сентября произошла аутизация, окукливание общества, которое какие-то свои комплексы и радости транслирует на весь мир благодаря Голливуду.
Начался процесс аутизации, люди стали замыкаться в себе, и технологии им в этом помогли. Это не значит, что в кино стали ходить меньше, в кино продолжают ходить, box-office радует. Но уже ясно, что есть какая-то новая история, которая существует одновременно со старой историей.
На наших глазах происходит смерть пленки. Вопрос о том, является ли кинематограф кинематографом в отсутствие пленки – совершенно не праздный, это вопрос волнует всех, кто думает о кино. Огюст Люмьер, который умирал в возрасте девяноста с чем-то лет, сказал: «Моя пленка кончается». Теперь пленка кончается у нас всех и те, кто интересуются кино, думаю, согласны с тем, что кино – это магическая материя. «Магия кино» - это такой журналистский штамп. Но, тем не менее, пленка – материальный носитель этой самой магии. У кинематографа есть – по крайней мере было – тело. Это тело – пленка, она реальна и одновременно содержит иллюзию – как и кино, которое предельно реально и предельно иллюзорно. И сейчас происходит прощание с этим «телом» кинематографа.
Недавно в Берлине на кинофестивале показали документальный фильм «Бок о бок», в нем известные кинорежиссеры рассказывают об этом переходе, что с ними произошло в связи с утратой пленки. Забавно, что режиссер этого фильма – Киану Ривз, человек, который ассоциируется с «Матрицей». Сейчас, спустя 13 лет, она выглядит очень свежо, так же, как фильм «Терминатор-2». Если вы смотрите какие-то голливудские фильмы, то вы понимаете, что «Матрицу» с точки зрения прорывов, открытий в области спецэффектов никто так не превзошел. Есть какая-то революция 3D, но пока, если не считать «Аватара», можно сказать, что это революция в бизнесе. Третьего измерения в кино, мне кажется, не появилось. Кино – это иллюзия. Кстати, хороший вопрос – что произошло с иллюзией? Мне рассказывали, что современные дети не могут ходить в цирк, потому что они не понимают, почему надо удивляться хождению по проволоке.
Я кино занимаюсь лет, наверное, пятнадцать. И последние пару лет, как многие из тех, кто думает о кино, следит, пишет, я пребываю в некотором недоумении, потому что не понимаю, что будет дальше. «Что такое кино?» - так называется книга очень известного французского классика кинокритики Андре Базена, и, собственно, этим вопросом мы все сейчас задаемся. На моих глазах за последние 10-12 лет появились новые технологии, новые способы производства. Это фактически переизобретение кино, не меньшая революция, чем само появление кино в конце ХIХ века.
Антон Александров - Самый короткий фильм
Источник: Газета "Завтра"
Дата: 30 сентября 2013
В последнее время я несколько раз подряд попадал на очень странную телевизионную рекламу: «Сними самый короткий фильм – 30, 15 или 5 секунд! Получи приз!». В памяти также отложилось, что достойными призами нашим новым Кончаловским послужат китайские телефоны, с помощью которых снимать пятисекундные шедевры будет, видимо, ещё проще. Конечно, этот бред можно было бы пропустить мимо сознания и благополучно забыть, но этот конкурс, к сожалению, отражает в себе глобальную социокультурную тенденцию, которую уже невозможно игнорировать.
Покопавшись в интернете, я обнаружил, что, оказывается, это очень солидный конкурс, в жюри сидят известные стране люди, проводится мероприятие уже в четвертый раз – все по-взрослому. Сайт конкурса – microkino.ru, отражает суть данного эпического мероприятия на все 146 процентов. Микро – это одно из ключевых понятий постмодерна, который характеризуется отличительным трендом «от сложного к простому», от «макро» к «микро». Действительно, что можно снять, какую мысль реально донести за 5 секунд?
Очевидно, что за столь короткое время можно продемонстрировать только лишь эмоцию. Я не против эмоций, но нужно понимать, что эмоция довольно «простое» чувство, которое очень сложно поддается рационализации. Это как вспышка огня – яркая и эффектная, но которая исчезает через несколько секунд, не успев оформиться в осознанную мысль. Пятисекундное кино провоцирует нас мыслить исключительно эмоционально, вынося за скобки «привычные» рациональные построения.
Обычный для эпохи Модерна вопрос – а что ты понял, посмотрев это кино, заменяется вопросом – а что ты почувствовал, посмотрев этот фильм? То есть совсем еще недавно, наши родители, бабушки и дедушки во время просмотра фильма пытались что-то понимать – они выстраивали причинно-следственные связи, анализировали, делали выводы. Таким образом, задавалась «матрица» положительных и отрицательных алгоритмов поведения, добавляя зрителю новый рациональный опыт.
Из пятисекундного фильма такой опыт получить очень проблематично, соответственно, постсовременные клипы (обрезки) находятся, в этом смысле, за гранью добра и зла – они нам просто ничего не сообщают. Они могут радовать, пугать, расслаблять, смешить, но не более. Неудивительно, что отзывы на такие микро-фильмы могут быть только эмоциональные: прикольно, страшно, грустно, позитивно, круто – ну какую еще реакцию может вызвать ролик с названием «взлет реактивной мухи»?
Современные полнометражные фильмы также имеют тенденцию превращаться в набор, условно говоря, тридцатисекундных клипов, которые связаны на самом деле между собой очень и очень опосредовано. Вспомните, сколько анекдотов и насмешек породили небольшие, по сути, логические нестыковки в «Штирлице», а теперь за уши притянутые сценарные сшивки уже стали определённым стандартом киноиндустрии. Кинокритики несправедливо обличают в этих проколах сценаристов, хотя по-хорошему эти претензии нужно предъявить продюсерам, которые принуждают своих литературных негров «make show», что в вольном переводе на русский определяется выражением «сделай мне красиво».
На выходе мы получаем вместо фильма сборник клипов, каждый из которых является по сути самодостаточным «произведением», то есть фрагменты фильма можно при желании менять местами или вообще вырезать – смысл кино от этого не пострадает, так как никакого смысла и не планировалось. Бурное развитие индустрии спецэффектов позволяет «раскидать» вау-эффекты в количестве, достаточном для поддержания высокого уровня эмоционального напряжения на протяжении всего блокбастера. Поэтому фильмы теперь вполне закономерно оцениваются по количеству и качеству «бабахов» и «огогохов».
Очевидно, что «эмоциональный» тренд не ограничивается киноиндустрией. Сеть интернет, например, принципиально соблазняет человека плыть по волнам гиперссылок из ниоткуда в никуда без какой-либо рациональной связности. Показательно, что сами гиперссылки и даже, собственно, текстовую информацию стараются оформить в виде ярких, зазывающих картинок, которые как будто-то соревнуются в своей бессмысленности. Так что рост популярности в сети картинок с «ми-ми-ми котятками» и своих фоток в ванной вовсе не случаен – что-то осмысленное сказать уже тяжело, а пустоту надо чем-то заполнять. В этом контексте даже «уютная жежешечка» в какой-то момент показалась слишком «сложной» и стала замещаться микроблогом Твиттер, где действительно можно только щебетать (англ. tweet – чирикать), ведь что-то разумное вложить в 140 разрешенных символов практически невозможно.
К сожалению, описанная в статье проблема является парадигмальной и поэтому не имеет тривиальных решений. Остается только надеяться, что когда Антон Павлович Чехов говорил о краткости и таланте, он имел в виду вовсе не пятисекундную пьесу объемом в 140 символов.
Светлана Волкова - Автоматические системы управления
Источник: Livejournal
Дата: 08.04.2014
Любая ЭВМ способна делать только то, что для неё определит человек, ни больше, и ни меньше. Точнее, меньше, чем больше. Вопрос о передаче рычагов власти от партийной номенклатуры ЭВМ никогда не стоял. Гавриил Попов напрасно демонизировал АСУ. Совершенно непонятно, зачем он смешивал в одну кучу планирование и принятие решений. Это две большие разницы! Вам известна статистика? За двадцать предперестроечных лет в стране по сути не была доведена до ума ни одна подобная система, хотя не было предприятий, на которых бы отсутствовала лаборатория АСУ.
Даже "математический гений" Березовский эту проблему решить не смог и с горя предпочёл податься в мошенники. АСУ - это тупиковый путь. И не только потому, что человечество в принципе не должно передавать процесс принятия важных решений на откуп бездушной машине, но в значительной степени потому, что человек попросту не способен создать всеобъемлющий алгоритм, который смог бы учитывать все привходящие обстоятельства. Об этом писал ещё Норберт Винер, приведя в своей "Кибернетике" очаровательную новеллу об обезьяньей лапке, а я для простоты напомню известный анекдот, когда перед путником, бредущим по пустыне, нарисовался джин и спросил того о двух желаниях. Путник представил себе воду и белую женщину. В тот же момент перед ним оказался фарфоровый унитаз, исполненный в виде той самой белоснежной женщины. Галатея... Франкенштейн... Вы такого будущего хотите? Передать право принятия решений машине, это превратить человечество из субъекта в объект.
Кшиштоф Занусси: "Сердце на ладони"
Источник: Комсомольская правда
Дата: 16.08.2011
Знаете, из физики я вынес огромное уважение к тайне: физика постоянно общается с тайной. Мы видим, что то, что мы знаем, - это маленькая часть того, чего мы не знаем. Гуманитарные науки живут глубоко в своей гордыне, и им кажется, что все объяснено, что в общество можно проникнуть и увидеть его насквозь, можно понимать все процессы – это неправда. Даже для физиков некоторые процессы в человеческой жизни непонятны и необъяснимы, а искусство всегда рядом с необъяснимым. В искусстве то же: если есть тайна - есть глубина и правда, а если тайны нет, если все объясняется, как в криминальном романе, великого искусства уже не будет.
— Толерантность. Ваше отношение к этому понятию?
— Толерантность — не мое слово. Культура ее не знает. Добрую она не нужна, а со злом не надо быть толерантным. Человек культуры, которая стремится понять, а, следовательно, полюбить другого человека, никогда не будет говорить о терпимости, ведь любовь выше это понятие. Толерантность — это дрессировка . У меня дома живет девять собак-лабрадоров, у которых развиты охотничьи инстинкты, и мне не раз приходилось платить штрафы за растерзанных кур. С помощью дубины я добился того, что мои псы стали толерантны к курам, но как добиться, чтобы они их полюбили, я не знаю.
— Что скажете о противостоянии глобализма и антиглобализма?
— Это все на уровне поп-культуры. Еще ни разу не видел по-настоящему глубокого ни глобализма, ни антиглобалистов. Хотя в реальности есть огромные проблемы, которым действительно нужно сопротивляться. Надо противостоять эгоизму и безответственности крупного капитала, разрушению природы. Но часто идеализм молодых людей оказывается на службе в чьих-то интересов.
— Ваше определение свободы?
— Свободным можно быть и в тюрьме. А несвободным — на посту президента страны или директора банка. Это дело внутреннее. Если находишь мир со своей совестью — это и есть свобода. Конечно, человек имеет свои гены, на нее давит общество, происходит зомбирование, но только от человека зависит сопротивление этому всему. Мы должны противостоять ему в данных нам пределах.
— Вы не устаете повторять, что задача искусства — поиск правды и красоты. Это актуально во все эпохи?
— Поиск правды, добра и красоты — это суть и единственная задача искусства. Эта мысль принадлежит Аристотелю. Оно пробуждает совесть, гармонизирует хаос. Ибо человеку нужна помощь. Часто жизнь представляется нам бессмысленным, но под влиянием искусства мы можем хоть немного прояснить для себя его смысл. Даже когда искусство показывает Некраса, это вызывает тоску по красоте.
Сегодня проблема в том, что оно обычно ничего не выражает, в нем напрочь отсутствует мировоззрение, но надеюсь, это временное явление, это не навсегда. Некоторые виды искусства сейчас оказались в тупике, например, изобразительные. Высокая музыка ушла в тень, а популярная заполонила все пространство.
И в кино ситуация неутешительная. Еще лет 30 назад его речь была куда ярче, мощнее, разнообразнее. И зрители были более образованны. Ведь на картины Бергмана, Феллини, Антониони ходила широкая аудитория. Сегодня большинство фильмов — для примитивной публики. Такое кино было всегда, но сейчас оно преобладает. Экранная индустрия не чувствует своей миссии, она выпускает только то, что люди купят. Никто зрителя не воспитывает. Ну что же, иногда приходится и подождать. Эль Греко ждал два века, Баха забыли, и если бы не Мендельсон … А сейчас говорят, что его творчество — одно из доказательств существования Бога. Вот только не знаю, могут ждать кинокартины .
Если речь о телевидении, то везде в мире оно имеет довольно низкий уровень. Я редко смотрю сериалы, потому что это монтаж случайных бессмысленных эпизодов. Они разрушают основы, заложенные эллинами. Древнегреческая трагедия построена на решающих моментах жизни как кульминации нашего существования.
Гари Олдман: «В кино просто кошмарное положение дел»
Источник: Кинопоиск
Дата: 01.02.2014
У меня два сына растут, и они окружены всей этой новой техникой с детских лет и разбираются во всех новинках куда быстрее меня. У их поколения вырабатывается совершенно иной менталитет. Они думают иначе, мыслят уже другими категориями. Они инстинктивно понимают, как работает новый сотовый телефон, тогда как мне нужно прочитать инструкции. Если я учился по учебникам, то они имеют возможность интерактивного обучения, включающего в себя и видео, и аудио, и текст. У них есть интернет с невероятной базой данных обо всем на свете. Их восприятие мира иное, чем у меня.
И то же самое будет с их детьми, если технический прогресс будет двигаться теми же темпами, что и сейчас. Я же подозреваю, что все это будет происходит еще быстрее. Эту дверь уже не закрыть. Меняется менталитет, ориентируясь на индивидуальный опыт. Я скучаю о коллективном восприятии какого-то фильма в кинотеатре, а они предпочитают посмотреть его на своем iPad или сотовом телефоне. Лично я робофоб (Смеется.) Не смотри, что я смеюсь, я совершенно серьезно это тебе говорю. Не хочу оказаться по дороге в Лондон в самолете, который бы управлялся только автоматически. Мне хочется, чтобы в кабине пилота был пилот. А вот мои сыновья могут думать иначе. Точнее сказать, я подозреваю, что они даже задумываться об этом не будут, потому что их сознание уже работает в ином измерении."
— У вас все-таки есть еще возможность как-то направлять развитие их сознания. Вы пытаетесь привлечь их к кино?
— Конечно. Они сейчас в таком возрасте, когда я могу привить им вкус к настоящему искусству, надеясь, что это поможет им провести моральную и этическую черту в нужном месте. (Улыбается.) У меня огромная коллекция DVD, и я стараюсь выкроить время, чтобы посмотреть наиболее важные фильмы вместе с моими сыновьями, чтобы отвечать на возможные вопросы. Я не ставлю перед собой никаких особенных задач. Мне хочется, чтобы они стали всесторонне развитыми людьми. Я понятия не имею, захотят ли они работать в кино, но мне хотелось бы настроить их против трехмерных технологий. (Смеется.) Ну что тут поделать? Я старомоден.
— Каким вы видите будущее кинематографа, учитывая все эти технические новшества, спецэффекты, использование компьютерных изображений? В какую сторону кино может повернуться? В сторону чистого искусства или чистого бизнеса?
— На мой взгляд, будущее это выглядит несколько безрадостно, даже в какой-то степени угнетающе. Я фотограф-любитель, снимаю на Widelux и Rolleiflex 120 мм и 35 мм. Большинство моих знакомых кинооператоров оплакивают потерю пленки. Цифровая съемка — нули и единицы. Это электроника. Пленка — эмоции и химия. Чувствуешь разницу? Мой приятель недавно прислал мне фотографию со съемочной площадки фильма Вуди Аллена. Дивная черно-белая фотография Вуди во время съемки. Он сказал, что снял это на пленку. Даже на моем iPhone было видно, что фотография совершенно особенная. Пленку всегда чувствуешь. Текстура другая. Глубина в ней есть. Он снимал на 35 мм. Восхитительная работа.
Пётр Луцик: "Любое хорошее кино чуть-чуть авторское"
Источник: Озон
Дата: октябрь 1998
Любите ли вы наше кино?
Новое - не люблю. Люблю все старое советское кино, даже самое аляповатое и политическое. "Александр Невский", "Чапаев", "Тихий Дон" - это же серьезно было все. Я пытался понять, почему тогда кино было таким притягательным - в нем была невероятная простота, эмоциональность и искренность. Искренне скакали лошади, искренне лаяли собаки. Мы это утеряли совершенно. Настоящее кино - это всегда рассказанная история. Можно рассказать ее с изысками, если вам это нравится, но рассказать ее все равно надо. Большинство наших современных фильмов - блеклые и серенькие.
А как насчет идеологии?
Это неважно. Не нужно сейчас снимать "Кубанских казаков", но какого уровня надо быть мастером, чтобы создать в то время такую картину, которую смотрели все и которая и сейчас "пробивает".
Дата: октябрь 1998
Любите ли вы наше кино?
Новое - не люблю. Люблю все старое советское кино, даже самое аляповатое и политическое. "Александр Невский", "Чапаев", "Тихий Дон" - это же серьезно было все. Я пытался понять, почему тогда кино было таким притягательным - в нем была невероятная простота, эмоциональность и искренность. Искренне скакали лошади, искренне лаяли собаки. Мы это утеряли совершенно. Настоящее кино - это всегда рассказанная история. Можно рассказать ее с изысками, если вам это нравится, но рассказать ее все равно надо. Большинство наших современных фильмов - блеклые и серенькие.
А как насчет идеологии?
Это неважно. Не нужно сейчас снимать "Кубанских казаков", но какого уровня надо быть мастером, чтобы создать в то время такую картину, которую смотрели все и которая и сейчас "пробивает".
Хаяо Миядзаки: «Ветер крепчает»
Источник: Афиша
Дата: 20.02.2014
Я вообще кино не смотрю. И телевизор не включаю. И смартфонами не пользуюсь. Мне больше нравится книгу полистать или каталог какой-нибудь выставки.
— Удивительное свойство ваших сказок — почти полное отсутствие злодеев и отрицательных персонажей. Даже у тех, которые кажутся негодяями, всегда есть причины вести себя именно так, и зрители в конечном счете способны их понять и даже стать на их сторону. Это что-то японское?
— Скорее уж русское! (Открывает лежащий на столе альбом Билибина.) Помните «Василису Прекрасную»? Героиня приходит к Бабе-яге — и та ведь ее не съедает, а выслушивает и даже помогает! Слушает — значит, не кушает. Неужто она после этого злая? Каждое магическое существо — сложное, оно не может быть только добрым или только злым. И вообще, создать кого-то злого и победить его в конце сказки — слишком простой путь к катарсису. Так поступают те, кому не хватает фантазии и силы воображения.
— Скорее уж русское! (Открывает лежащий на столе альбом Билибина.) Помните «Василису Прекрасную»? Героиня приходит к Бабе-яге — и та ведь ее не съедает, а выслушивает и даже помогает! Слушает — значит, не кушает. Неужто она после этого злая? Каждое магическое существо — сложное, оно не может быть только добрым или только злым. И вообще, создать кого-то злого и победить его в конце сказки — слишком простой путь к катарсису. Так поступают те, кому не хватает фантазии и силы воображения.
— Вы недавно сообщили, что намерены закончить свою режиссерскую карьеру. Это из-за пессимизма в отношении будущего?
— Главная причина очень проста. Каждый мой мультфильм я создаю примерно пять лет, не меньше. Параллельно с этим стараюсь работать над музеем «Гибли», хотя сосредоточиться и на том, и на другом очень сложно. Раньше, когда мне было лет сорок, я мог сделать мультфильм за год, но теперь я не в состоянии укладываться в такие сроки! Я старею, и, что еще ужаснее, стареют мои сотрудники. Как я могу быть уверен, что гарантирую им рабочие места на эти самые пять лет? Откуда я могу знать, что сделанный мной мультфильм не разорит студию? Другие студии собирают сотрудников на каждый конкретный проект, но «Гибли» устроена иначе. Мы плывем на одном корабле, и я больше не в состоянии брать на себя ответственность капитана. Ситуация труднее от года к году. Мы с продюсерами старались воспитать новое поколение аниматоров, которые могли бы стать нам достойными наследниками… Не уверен, что у нас получилось. Мне страшно за наше будущее, и лучше уж уйти.
— Такие люди, как вы и ваш коллега по студии «Гибли» Исао Такахата, уходят, а мир почти полностью перешел на компьютерные мультфильмы.
— Будущее анимации, если честно, меня не очень тревожит, а в прошлом я сделал все, что мог. Меня больше волнуют перспективы третьей мировой войны, в которую, мне кажется, Япония может ввязаться в любой момент — страны Восточной Азии этого опасаются, и, я полагаю, небезосновательно. Что до рисованных мультфильмов, то для музея «Гибли» я создаю исключительно их — у нас в кинотеатре «Сатурн» компьютерная анимация запрещена. Понимаете, я чувствую себя гусеницей, которая тихонечко ползет по листу дерева, преодолевая все препятствия и прожилки на нем. Как передать чувства такой гусеницы при помощи компьютера? Как показать такой лист дерева? Мне кажется, только нарисовать карандашом на бумаге.
— Будущее анимации, если честно, меня не очень тревожит, а в прошлом я сделал все, что мог. Меня больше волнуют перспективы третьей мировой войны, в которую, мне кажется, Япония может ввязаться в любой момент — страны Восточной Азии этого опасаются, и, я полагаю, небезосновательно. Что до рисованных мультфильмов, то для музея «Гибли» я создаю исключительно их — у нас в кинотеатре «Сатурн» компьютерная анимация запрещена. Понимаете, я чувствую себя гусеницей, которая тихонечко ползет по листу дерева, преодолевая все препятствия и прожилки на нем. Как передать чувства такой гусеницы при помощи компьютера? Как показать такой лист дерева? Мне кажется, только нарисовать карандашом на бумаге.
Патрис Леконт: "Я хочу, чтобы кино приподнимало зрителя над жизнью".
Источник: Время Новостей
Дата: 15.02.2001
- В ваших фильмах, хотя они все разные, присутствует ностальгический отсвет старых романтических легенд. Почему?
На самом деле реальность меня не очень-то интересует, и я опираюсь на нее лишь для того, чтобы от нее оттолкнуться. Возможно, дело в том, что современная жизнь не только полна психологических перегрузок, но и лишена поэзии. И взгляд обращается в прошлое. Я люблю сентиментальные черно-белые фильмы.
Сознательно или бессознательно, я всегда стараюсь снять фильм, который нельзя привязать к определенному месту или времени. Лучше всего получилось с "Мсье Иром", но я признаю, что действие многих других моих фильмов происходит вне времени: "Тандем", "Муж парикмахерши", "Феликс и Лола", "Девушка на мосту". Когда Милан дает маленькому мальчику урок литературы, он предлагает ему тему для размышлений: "Что сделала бы Евгения Гранде, если бы у нее был телефон?". Я специально не вставил туда слова "мобильный телефон" - это определило бы время действия. Я не могу сказать, что живу прошлым, но я и не слишком современен. Я не испытываю большой любви к нашему времени. Если фильм позволяет мне скрыться куда-то, где не существует времени, где интересны персонажи без контекста - для меня это самый лучший вариант. И потом, такие фильмы не скоро устареют.
Есть вещи, которые нельзя заранее продумать и просчитать. Некоторые люди видят в наших фильмах вещи, о которых мы даже и не думали. И это хорошо, что не думали: значит, мы их чувствовали инстинктивно. Я стремлюсь в своих картинах открыть самые волнующие, самые сентиментальные моменты жизни. Нет ничего скучнее для меня, чем снять реалистический фильм с диалогами, с обыденной повседневностью. Многим режиссерам это удается очень хорошо, а я не могу. Мне кажется, что гораздо интересней мир воображения, мир кино. С того момента, как я начинаю думать лентой и как я слышу мотор, единственное, к чему я стремлюсь - исказить реальность, обойти ее стороной. Я никогда не забываю о легкости, фантазиях и чистых эмоциях. Меня восхищает свобода воображения, которая в принципе никак не ограничена. Чем больше я постигаю ее, тем больше стараюсь как можно меньше рационализировать все то, что я делаю. Нужно просто делать.
Есть вещи, которые нельзя заранее продумать и просчитать. Некоторые люди видят в наших фильмах вещи, о которых мы даже и не думали. И это хорошо, что не думали: значит, мы их чувствовали инстинктивно. Я стремлюсь в своих картинах открыть самые волнующие, самые сентиментальные моменты жизни. Нет ничего скучнее для меня, чем снять реалистический фильм с диалогами, с обыденной повседневностью. Многим режиссерам это удается очень хорошо, а я не могу. Мне кажется, что гораздо интересней мир воображения, мир кино. С того момента, как я начинаю думать лентой и как я слышу мотор, единственное, к чему я стремлюсь - исказить реальность, обойти ее стороной. Я никогда не забываю о легкости, фантазиях и чистых эмоциях. Меня восхищает свобода воображения, которая в принципе никак не ограничена. Чем больше я постигаю ее, тем больше стараюсь как можно меньше рационализировать все то, что я делаю. Нужно просто делать.
Сначала есть жизнь - та, которая следует за рождением, а потом - любовь (если все в порядке), а затем - смерть. Что же можно сделать еще? По крайней мере, не нужно проходить мимо этого. Нам дана только одна жизнь, так что нужно воспользоваться ей, как можно. Если оставаться замкнутым в себе, жить в одиночестве - в жизни нет смысла. Но если признать, что рядом с вами есть человек, без которого смысл жизни теряется, - тогда все становится светлым и радостным. Если вы примете эту идею, вы проживете с широко открытыми глазами, чтобы не упустить счастье, которое сможет согреть ваше сердце.
По-настоящему живешь, лишь если ты можешь каждый секунду умереть. Если же наоборот жить "стабильной" жизнью и быть уверенным, что умереть ты не можешь, теряется какой-либо смысл и человек перестает чувствовать жизнь. И риск - это не значит ехать на скорости 300 километров в час по гоночной трассе. Просто я помню о том риске, которому мы подвергаемся каждую секунду, не сознавая того. Например, спасшись от молнии.
По-настоящему живешь, лишь если ты можешь каждый секунду умереть. Если же наоборот жить "стабильной" жизнью и быть уверенным, что умереть ты не можешь, теряется какой-либо смысл и человек перестает чувствовать жизнь. И риск - это не значит ехать на скорости 300 километров в час по гоночной трассе. Просто я помню о том риске, которому мы подвергаемся каждую секунду, не сознавая того. Например, спасшись от молнии.
Я хочу, чтобы кино приподнимало зрителя над жизнью, хоть чуть-чуть. Бывают фильмы, режиссеры которых словно топят зрителя под водой, да еще и голову ему пригибают, чтобы, не дай бог, не всплыл. Мне же кажется, что в кино, когда гасят свет и экран оживает, наши души должны устремляться вверх. Однажды Вима Вендерса спросили на фестивале в Канне, для чего он снимает кино. Он ответил: «Я хочу сделать мир лучше». Кажется, что это очень претенциозно -- да за кого он себя принимает?! Но в чем-то он прав. Если показать зрителям более гармоничный мир, это и вправду поможет им возвыситься.
Комментариев нет:
Отправить комментарий